Новости Хаширамы Сенджу: Трагический голос анимашки

И все это с серьезной миной, трагическим голосом. Отсюда — однообразные спектакли, монотонная игра, полная позерства и рванья страсти в клочки, отсутствие всякой свежей идеи либо оригинального подхода. А ведь небольшая толика озорства способна разбавить мрачное однообразие ереванских театров. Спектакль Нарине Григорян “Лю-беф” по Даниилу Хармсу и несет в себе эту толику (см. настенный светодиодный двунаправленный светильник бра). Он отличается от того, что мы привыкли видеть на нашей сцене чуть ли не каждый день: ни местнической философии, ни нагромождения ходульных идей — словом, хулиганство да и только. Само название спектакля — казалось бы, набор ничего не значащих слов, а с другой стороны — “лю-бовь”.

Озорство в “Лю-беф” доходит порой до безудержности, взрывает сцену, отыскивая в ней потаенную энергию. На протяжении всего спектакля режиссер раскрывает новые возможности визуальных образов. Она не переоценивает Хармса попыткой вложить в его опусы несуществующие подтексты или раскрыть в них некий сакральный смысл. Она чувствует, что вся идея хармсовых текстов — это абсурдность тривиального и тривиальность абсурда. Другой вопрос, чего же больше в спектакле: Хармса или Григорян? Пожалуй, второго, и Хармс позволяет это: писателя можно трактовать по-разному, переделывать и подчинять собственному замыслу. Может, поэтому автор сейчас в моде — его ставят, и ставят по-разному.

Нарине решилась сделать из его произведений клоунаду. Она создала спектакль-буфф, цитацию современного Хармсу театра — своего рода дань постмодерну. Но цитаты на этом не завершаются: то в постановке всплывает “Черный квадрат” Малевича; то на первый план выходит Маяковский и вступает в полемику с Пушкиным, которого так яростно желали сбросить с корабля современности поэты-футуристы; то появляются уборщицы с фартуками, выполненными в духе конструктивизма; а то совершенно неожиданно звучат более поздние аллюзии — вербальные и визуальные цитаты из советских мультфильмов.